[...НекроМаг...]

[Нечетный Мститель]

Так. У меня опять склероз, ибо я не помню какую главу выкладывала последний раз поэтому будет так. С четвертой главы, а кому надо тот разберется. Как уже повелось глава пятая в половинчатом состоянии, пишется медленно, урывками, типа скоро экзамены, надо готовиться.............. Вот так в общем...............

4

Над городом Некромагов расстилался туман. Даже он здесь отличался от того, что был в мире смертных: серая, на вид очень плотная (дотронься и можешь ощутить неприятную прохладу) субстанцию, окутавшая весь город.
Я стояла на мосту. Солнце, по-видимому, уже взошло, но на горизонте туман сливался с такими же грязно-серыми облаками , которые полностью закрывали небо.
Стараясь не выпускать поручень, осторожно двинулась вперед. Даже вампирское зрение оказалось бессильным в таком тумане.
Через пару метров я остановилась: чуть правее меня показалось что-то черное и расплывчатое. При ближай-шем рассмотрении это «что-то» оказалось юношей. Молодым парнем, лет эдак шестнадцати, худой, я бы даже сказала тощий- все, что я могла различить. Я хотела уже заговорить с ним, но в ужасе отпрянула. Да и поверьте было от чего. Его ноги парили где-то в нескольких метрах над землей. Ох, а не самоубийца ли он?
Туман уже начал таять, но все равно был довольно густым. На его грязно-сером фоне фигура юноши была отчетливо видна: брюки, рубашка, фетровое пальто-все черное. Даже взъерошенные волосы и те черные. Я невольно отпрянула , когда он повернулся в мою сторону: невозможно бледный, с фиолетовыми кругами под впалыми темно-карими глазами. Юноша натянуто улыбнулся, словно это приносило ему боль, и, вдохнув, сделал шаг.
Я кинулась было к нему, но туман уже сомкнулся за его спиной, не давая никакой возможности что-либо разглядеть. Мне осталось лишь стоят и растерянно смотреть по сторонам. Вдруг стало как-то совеем безразлично: что будет, когда и зачем. Тело наливалось тяжестью, глаза закрывались. Сил хватило только на то, чтобы снять со спины рюкзак и сползти по ограждению на холодный асфальт и только потом провалиться в спасительный, успокаивающий сон.

***

Солнце уже час как скрылось за горизонтом, а в небольшой спальне княжеского дворца так и не зажигали свечей. А на небе ни луны, чей свет мог сделать этот вечер менее трагичным, ни звезд-маленьких искорок надежды.
Молодой князь, стоявший у кроватки своего новорожденного сына, выглядел уставшим и помятым. Чувствуя свою вину, он старался не смотреть на жену, которая стояла у открытой балконной двери. И хотя их разделяла роскошная кровать с колоннами и бархатным пологом, он видел её недовольство, растерянность.
-Я не понимаю, Юлиан! Как ты мог? - голос девушки сорвался, а когда она повернулась, оказалось что она плачет, - Как ты мог? Как? Променять нас? Глаза девушки запылали ненавистью, и она поспешила отвернуться.
-Луиза…- кажется, князь был в замешательстве.
-Что Луиза? Ты заботишься о них, об их безопасности. А о нас? О нас ты подумал? Да что обо мне! Я уж о себе-то и молчу! Но о сыне? Ты о сыне подумал, Юлиан? О том, что с ним будет…
-Луиза, прошу тебя потише. Разбудишь же…
Девушка лишь раздраженно дернула обнаженным плечиком и с гордо поднятой головой, вышла на балкон.
-Луиза, там холодно, надень хоть накидку - жалобным голосом проговорил князь уже не надеясь что его слова будут услышаны. Он понимал, что даже если им удастся убежать, это сражение все равно проиграно – Луиза никогда не простит ему эти обманы, тайные встречи, эту любовь. Она никогда не простит этого ребенка, еще не рожденного, но уже обреченного на вечное страдание, не простит того, что её соперница некромаг. Наверно, это и злит её. Будь на месте Анны-Марии какая-нибудь вампирша, Луиза простила бы. Но только не сейчас.
Тишина становилась густой и почти осязаемой. Только слышно было, как ветер играет локонами распущенных волос Луизы, да путается в складках её пышного вечернего платья. Шумели деревья в саду под балконом, что придавало этой безлунной ночи еще больше трагизма.
Новолуние. Самое тяжелое время для недавно инициированных вампиров. Время, когда жажда крови становится невыносимой настолько, что организм отвергает, не переносит донорскую кровь. Чтобы выжить некоторые, несмотря на правила, поднимаются к смертным. Но вкус первой крови, вкус настоящей, чуть соленой, теплой человеческой крови, делает молодых вампирчиков неосмотрительными и азартными. Те, кто возвращаются потом, изуродованные, в шрамах, с покалеченными телами, сознанием и душами (если она у вампиров вообще есть). Не все конечно. Некоторые уже никогда не возвращаются.
В дальнем конце сада послышались уловимые только вампирским ухом звуки, точно удары копыт по булыжной мостовой. Так и есть, кто-то спешит в замок. Луиза решительно повернулась, видимо еще издали увидев ночного гостя и, отодвинув тяжелые шторы, оперлась на дверной косяк. В глазах её пылали ненависть и решительность
- Тебе придется определиться: либо я либо она.
-Луиза, прости…
-Значит она, да? Надеюсь, ты понимаешь, что тем самым нарушаешь все, абсолютно все, договоры между вампирами и некромагами!?
-Да, но…
-Разговор окончен, можешь валить к своей возлюбленной!!!- последнее слово было сказано с особой желчью и ненави-стью.
Громко хлопнув дверью и взметнув полы платья, Луиза выбежала в коридор. Через мгновение дверь отворилась снова, и вошел молодой человек, провожая удивленным взглядом выбежавшую девушку.
-Нервная она какая-то сегодня.
-Да, поругались мы с ней,- князь посмотрел на спящего младенца со смесью презрения и безразличия, будто тот был в чем-то виноват.
-Хм. Я пришел не за этим. У меня плохие новости. Князев -некромаг.

***

Кофе. Едва уловимый, смешавшийся с запахом влажного воздуха запах кофе с молоком. Запах из детства. Того, старого детства, когда я ещё была смертной. Тогда по утрам воскресенья (почему-то в нашей доме кофе пили исключи-тельно по воскресеньям) я вбегала в кухню, и, замирая на пороге, втягивала носом этот, наполненный любимым запахом, воздух. Старые воспоминания были настолько сильными, что рот непроизвольно наполнился ядом, а из десен появилось два ряда белоснежных, острых зубов- желание, непреодолимое желанием вкусить крови обладателя этого опьяняющего запаха.
Полная решимости поддаться этому искушению, я, открыв глаза, резко приняла сидячее положение.
-Ой!- раздался где-то рядом мужской голос, чей обладатель, вероятно, отлетел на несколько метров после контакта с моим лбом.
Потирая ушибленное место и, тихонечко ругаясь, я приняла сидячее положение. В нескольких метрах от меня сидел юноша и также держался за ушибленный лоб. Судя по его ошалевшему взгляду, он вовсе не ожидал, что я окажусь живой.
Надо сказать, что это был самый обычный во всех смыслах, парень: среднего роста, спортивного телосложения, русоволосый. Одет парень был как любой подросток: искусственно-потертые джинсы, черный пуловер с капюшоном. В общем ничего особенного, но было что-то необычное в его внешности. Что-то, что заставило меня устыдиться своего внешнего вида и покраснеть - глаза. Я никогда раньше не видела таких глаз: большие глаза цвета изумруда. Глаза, кото-рые, казалось, светились от наполнявшего их скудного солнечного света. Цепенея от изумленного взгляда этих волшеб-ных глаз, я упрямо прятала глаза не в силах первой начать разговор. В голове появилась странная мысль, что природа возможно ошиблась, что мне, рыжеволосой, следовало бы быть обладательницей этих зеленых глаз, а ему, блондину больше бы подошли мои, голубые, глаза.
Пока я витала где-то в облаках, юноша успел оправиться. Изумление исчезло с его несомненно прекрасного личика. Теперь он просто уставился на меня, как на экспонат в музее. А я все еще не могла проронить ни звука.
-Живая… - прошептал юноша, встал и даже не потрудившись отряхнуться и пошел, будто во сне, в сторону города.
М…м…м… Что там говорила старуха? Что я никогда не буду своей, кажется. Да, уж, мне точно не понять смысла этого некромагского поступка. Да, и с чего это я взяла, что у рыжих обязательно должны быть зеленые глаза?

5

- Я… Мы… Мы не виноваты, Марианна, поверь…
Я сидела на кухне в городской квартире моих смертных родителей. Сидевшая напротив «мама»: миниатюрная, хрупкая двадцатипятилетняя девушка-блондинка, просила меня включить свет или хотя бы зажечь свечку, но я была настроена не так уж и добродушно, а попросту говоря мне нравилось ощущать её страх. Страх, витающий в воздухе. Страх почти осязаемый. Да оно и понятно: я-то её прекрасно видела, а вот она меня не очень. Это превратилось в своеобразную игру. Она боялась меня, а я наслаждалась её страхом.
Ну да, они не виноваты в том, что сделали меня такой. А я совсем не виновата в том, что на полу лежит обескровлен-ный труп её муженька-алкоголика. Совсем. Ну, кто ж виноват, что он первым попался под руку? По правде говоря, в планах была мирная беседа, направленная на выяснение моего явно не человеческого происхождения. Только этот тип повел себя совсем не по-мужски. Алкоголик завизжал (вот уж никогда не думала, что мужики могут так орать) и даже не попытался захлопнуть дверь. Продолжая истерично вопить (вот уж ошибка природы, а не мужик), мы прошли в кухню. Голова раскалывалась, а это чудовище даже не думало униматься, видимо решив, что крик вынудит меня уйти. Пришлось его успокоить. Навсегда.
-Марианна… Ты… ты… не наша дочь, Марианна…
Как же было противно прикасаться к его жирной, потной коже, да и к тому же губами, пить его кровь. Кровь, на-сыщенную алкоголем и смешавшуюся все с тем же потом. Кровь, от которой выворачивало наизнанку. Да не о таком я мечтала. Глаза этого типа застыли в беззвучном, полном ужаса, немом крике. Он сполз на пол, тяжелой тушей разбивая на мелкие, острые кусочки, расставленные повсюду пустые бутылки из-под водки и пива. Ему правда было уже все равно
-Марианна, ты меня слышишь? Ты не наша дочка…
Да слышу я тебя, слышу. Только ничего нового ты мне не сказала. То, что мой отец не этот пьянчуга я знала и без тебя. Только вот ты видимо считала это шокирующей новостью и ждала от меня какой-то, наверно бурной, реакции.
-Ну, допустим это я прекрасно знаю. Что-нибудь новенькое вы собираетесь мне сообщить или нет?
Женщина встрепенулась, вскочила и скрылась где-то в зале. Интересно, она попытается сбежать или даже не по-пытается?
Однако вскоре она вернулась, держа в руках что-то маленькое, похожее на цепочку.
-Вот, -на стол передо мной действительно легла цепочка с замысловатой подвеской.- шестнадцать лет назад… вечером… я возвращалась с работы. Было поздно. Шла я через набережную. Ну и спустилась к воде. Там, намного дальше всех этих забегаловок у пристани, ну ты знаешь… Понимаешь, погода была такая… такая хорошая, а небо ясным…
Её голос сорвался, женщина заплакала: надрывно, всхлипывая, и стала размазывать по щекам черные пятна дешевенькой туши для ресниц. Мне стало неуютно и может быть даже немножко стыдно, будто это я была виновата в том, что погода была хорошая, а небо ясным. Странные мысли закрались в мою, нет, не светлую, рыжую голову, но на самом деле все оказалось намного прозаичней.
-Парень… Он появился из яркой вспышки… Он был… был весь в крови… лицо изуродовано, одежда рваная… сам на лошади, в руках сверток какой-то… Он свесился, сверток в руки сунул и исчез…
Женщина продолжала плакать, не решаясь поднять глаза. Разум отказывался воспринимать сказанное. Да я знала. Знала, как мне казалось всю правду. А на деле оказалось, что я не знаю совершенно ничего, кроме того, кем были мои родители и из-за чего они погибли.
-Вот, это было на тебе в тот день- она подтолкнула цепочку ко мне с другого конца стола наблюдая за моей реакцией.
Необъяснимая злость захлестнула меня. Я схватила цепочку и дернулась в сторону окна. Сдавленный крик остановил, когда я открывала окно (все-таки ломать его не хотелось). Не найдя ничего лучше я обернулась и прошептала:
-Прости, но я больше не вернусь, никогда. Я другая.
И быстро скользнув в полумрак чахнущего дворика, я покинула эту квартиру. Навсегда.

***

Он всегда был рядом с ней. Когда ей было плохо, когда она радовалась, всегда. Он остался с ней, когда от неё ушел муж, и она вынуждена была кочевать из подвала в подвал. Был рядом, когда от нее все отвернулись, когда монар-хический устрой едва выдерживал натиск демократические притязания оставшихся в живых вампиров. Был рядом, за-щищал, поддерживал, а взамен получил лишь короткие встречи и роль донора.
Даниил поднимался в покои королевы в самую высокую башню заново отстроенного замка. Нет, он не жаловался, но иногда ему хотелось от нее больше эмоций и чувств. Где-то в глубине души Даниил понимал, что Луиза никогда не забудет, не «предаст» мужа (хотя тот и умер), но разум кричал, требуя от девушки любви.
Даниил остановился, переводя дыхания. Здесь, в этой башне, было темно и тихо: мало кто захочет подниматься так высоко, только что бы спросить, не хочет ли княжна молока и печенья. Редкие гости посещают эти места только по приглашению.
В этой части башня была восстановлена в первозданном виде. Каменная кладка здесь заменяла современные строительные материалы, не было окон, горели прикрепленные к стенам факелы, заменяя цивилизованные светильники и бра, а воздух наполнялся едва уловимым запахом сырости. Даниил успел изучить все трещинки и неровности за те нередкие медленные походы, когда сердце щемило от непонятной тоски, а глаза начинало щипать, как он сам себе говорил от едкого дыма. Она никогда не замечала грусти в его глазах и неловких движений. Долгими вечерами, меняя повязку на кровоточащей ране, он думал, что она должно быть счастлива: у неё есть сын, титул и любовник, готовый исполнить любую её прихоть. Любовник… Всего лишь любовник.
Даниил ступил на последнюю ступеньку и постучал в резную дубовую дверь.

@настроение:

@темы: мое, [...НекроМаг...], рассказ