Хотел бы я сказать, что у нас с Жуковым все сложно. Но у нас Жуковым ВООБЩЕ никак. У Жукова есть Бальзак, у меня есть любовь к Жукову. Вот такая вот странная любовная фигура. Меня игнорят с особым Жуковским упорством. Сегодня предложил своей Дюмочке нанять киллера для Баля XD
Написал наконец-то обещанный Максу фанфик. Черт побери, мне никогда не было так стыдно. Хотя, Макс сам спровоцировал - нефиг было на Жукова вешаться год назад. (Дооо, прошел РОВНО год пока Еся разродился этим несчастным фанфиком XD ) теперь осталось показать Максу. И бежать, бежать. Далеко. XD Ошибка
Пэйринг или персонажи: Марк (Марта)/Полли
Рейтинг: NC-17
Жанры: Фемслэш (юри), PWP, POV, Songfic, ER (Established Relationship)
Предупреждения: Нецензурная лексика
Размер: Драббл, 4 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
К черту все! Я пьян, а ей как всегда не хватает секса.
Публикация на других ресурсах:
Нельзя
Примечания автора:
Сиквел к фику "protégé moi". Музыку под которую писалось как всегда можно послушать у меня на странице в
вкС тихим шипением спичка проходит по коробку, на несколько секунд прорезая густой мрак ванной комнаты. За это время успеваю заметить в висящем на стене зеркале свое отражение: бледное лицо с иссиня-чёрными кругами под блестящими нездоровым блеском глазами и темные-темные тени на щеках. Вздрагиваю, когда синее пламя добирается до хитро забинтованных переломанных пальцев. задуваю огонь и с сожалением понимаю, что не чувствую запаха танцующего белого дымка - все-таки перлом. Вздохнув, достаю еще одну спичку и чиркаю о коробок.
читать дальше
Голова наливается свинцовой тяжестью, когда я наклоняюсь к ванной и зажигаю стоящие на углах свечи. Эта, по сути своей медицинская процедура давно превратилась в некий ритуал. Сердце снова екает, когда я вижу на белоснежных стенках бурые разводы, а у самого стока кусочки чего-то серо-зеленого и коричневого. Стараясь не думать о том, какой из его внутренних органов снова оказался снаружи, я беру тряпку и смачиваю ей теплой водой.
Микхаэль забился в узкое пространство между ванной и стиральной машиной. Его взгляд, расфокусированный и блуждающий наводит страх. Желтое в тусклом свете свечей лицо испачкано кровью. В полной тишине обтираю его лицо, шею, расцарапанные руки. Крепко сжимаю его пальцы в своих, отдающих легкой, но все же болью. Я в растерянности. Как и всегда. Мысли проносились в голове, словно брошенные с лестницы маленькие стеклянные шарики. Ангел пристально смотрит на меня печальными глазами. Ресницы дрожат и мне кажется, что он вот-вот заплачет. Отпускаю одну руку и неловко провожу кончиками пальцев по бледной щеке. Ангел вздрагивает, поднимает пустой, холодный взгляд и, кажется, еще больше поникает.
- Зачем ты встал с постели, Марк? – голос Ангела звучит тихо и хрипло. – Тебе нужно отдыхать.
Я невесело улыбаюсь и заправляю за ухо выбившуюся прядь его светлых волос.
- Тебе тоже. Пойдем в комнату?
Микхаэль кивает и поднимается на ноги. Я встаю за ним, но тело подводит меня. Неловко завалившись набок, я взмахиваю рукой, хватаясь за воздух. Эхом в голове отдается шум падающих на пол баночек и тюбиков. Последнее, что я вижу, сползая на пол – полные ужаса глаза Ангела.
***
Открыв глаза, я понимаю, что нахожусь в спальне. По внутренним ощущениям прошло уже несколько часов, но стоящие на пианино часы уверяют – полчаса. Одинокий фонарь, качающийся прямо напротив окна – единственное, что освещает комнату. В этом тусклом свете все предметы теряют свои очертания, и комната словно плывет. Что-то изменилось с тех пор, как пришел в сознание в прошлый раз. Я принимаю вертикальное положение и оглядываюсь, напряженно вслушиваясь в тишину. Все предметы на сколько я могу довериться своей памяти.
Тишина - вот что меня напугало. Густая, черная как дёготь и такая же осязаемая. Я не слышу, как за окном беснует непогода. Несколько секунд мне требуется чтобы понять – это просто дождь закончился, улица погрузилась в сон.
Спустив ноги на холодный пол я еще пару минут сидел, вглядываясь в пустоту. Надо было принять решение. Осторожно ступая по скрипучим половицам, я приблизился к спящему на соседней кровати Ангелу. Дыхание его было ровным, ничто больше не тревожило его сон. Аккуратно поправив сползшее на пол одеяло, я вышел из комнаты. На душе скреблись кошки, но я понимал – я должен так поступить если действительно люблю его.
В коридоре догорали две свечки и пахло разлагающимся трупом. Быстро пройдя к входной двери, я задержался у небольшой тумбочки на которой стояли свечи. Мое внимание привлекла фотокарточка, на которую они были поставлены. Аккуратно подняв оплывшие огарки, я достал оборванный кусочек обычной фотобумаги. Из-под оплавившегося и застывшего на изображение воска на меня смотрела милая девушка, в которой я с трудом, но узнал Ангела: длинные светлые волосы, искренняя улыбка, открытый, веселый взгляд. Я не мог отвести взгляд от этой фотографии. Это действительно был он. Далекий, незнакомый. Чужой. В сердце закрались сомнения, но решения было принято и, надев кроссовки я выскочил за дверь.
Сердце билось так быстро, что казалось оно бьется где-то в горле. Холодный ночной воздух приятно холодит кожу, но не приносит успокоения. Я закрываю лицо руками глотая подступающие слезы. Длинные рукава, одолженного у Ангела свитера еще хранят его запах: такой родной, горький, запах лекарств и едва уловимый - лесных ягод. Микхаэль сильный, он справится, но подвергать его опасности и подвергать возможности оказаться в «Лотосе» было неправильно. Убедить разум в правильности принятого решения не составило труда, но сердце все равно болело.
С каждой секундой, проведенной на улице свежий ветерок превращался ледяной ветер, пространство сжималось до размеров игрушечного снежного шара, а небо становилось все темнее и гуще. Шумно вдохнув воздух, я потряс головой – кажется, мать серьезно приложила меня головой об угол стола. Надо было куда-то идти – стоять на одном месте было действительно холодно. Последний раз оглянувшись на темные окна на втором этаже разваливающегося дома, я двинулся вниз по улице Ликвидаторов.
***
Зажав дверной звонок, я мрачно оглядывал свои кроссовки. Пройдя полрайона по мерзкой жиже из грязи, отходов и продуктов жизнедеятельности некоторых существ без определенного места жительства, я измарал не только светлую обувь, но еще и джинсы.
По ту сторону двери от нарочито громко и от всей души выругались.
- Может, перестанешь уже трезвонить? – недовольный голос Мышки выдернул меня из задумчивости.
Не глядя на девушку, я прошел внутрь и направился прямиком в дальнюю комнату, где как мне было известно, хранился весь алкоголь её отца. Желание напиться до чертей настигло меня в пути и показалось отличным способом убить душевные сомнения. Мышка не была мне близкой подругой, но отличным собутыльником. Да, и алкоголь в её доме никогда не переводился.
- Ну, и что на этот раз? – недовольным тоном произнесла девушка, наблюдая как я не разувшись прошлепал на кухню и по-хозяйски залез в холодильник.
- Не важно.
На столе появились початая бутылка виски и графин с водкой. Хозяйка квартиры молча наблюдала за всем этим действом, кутаясь в большую старую шаль.
- И разукрасило тебя, - она взглядом указала на расцветшую синяком половину лица, - конечно же тоже это «не важно»?
Мышка была отличным собутыльником, но абсолютной мразью как человек. Приторные интонации её голоса начинали выводить из себя, а пропахший лавандой воздух сводил судорогой помутившиеся сознание.
-Отъебись от меня. Пожалуйста, - добавил я, заметив, как налились краской её щеки.
Пока она строила из себя оскорбленную невинность, я, разувшись, пристроился на стуле у батареи и уставился на бутылки, принимая решение. Передо мной заботливо, но с нахальной улыбкой поставили на выбор рокс и шот.*
Здоровой рукой я плеснул в стакан виски и попытался поднести к губам. Забинтованные пальцы не слушались. Часть обжигающей жидкости скатилась по подбородку за край свитера. Мышка лишь презрительно фыркнула и закатила глаза. Я мысленно послал её далеко и надолго.
С Мышкой мы были знакомы еще со школы. Школа самая обычная, но не принадлежащая ни к Среднему, ни к Нижнему району – она стояла на границе. Так что вопрос я был слишком умен для Нижнего или она настолько хотела насолить отцу, пала так низко оставался открытым. Свою кличку она получила не только из-за серой невзрачной внешности, постоянно слезящихся покрасневших глаз, но из-за своего действительно крысиного характера. Только вот называть человека крысой, да, впрочем, и мышью не совсем прилично. Так родилась Мышка – кличка, полностью заменившая имя.
- Может, все же поделишься, что случилось?
Терпения Мышки хватило на два стакана, что я в себя опрокинул. Но рассказать ей что-либо – рассказать всем, ибо рот у неё никогда не закрывается, а я был еще не настолько пьян, чтобы исповедоваться.
- Отвали, а?
- Это грубо, Марк. – в голосе появились стальные нотки. – Ты пришел ко мне в дом, принес грязи и выпил весь виски.
Сознание расплывалось, в комнате становилось все жарче, но я все же уловил эти интонации.
- И что ты от меня хочешь?
Меньше всего я ожидал, что меня поцелуют. Небольшая кухня сузилась до размеров одной мысли в моей голове: что происходит? С присущей ей наглостью, Мышка забралась ко мне на колени и, ничего не объясняя, прильнула губами.
Поцелуй оказался долгим, настойчивым, но неприятным со смешанным вкусом виски и каких-то лекарств. Отвечаю неохотно, сразу же отстраняюсь. Дыхание сорвано, в голове густая, тяжелая пустота. Вместо тусклых серых, я вижу золотистые, как густой липовый мед глаза. Зажмурившись, пытаюсь сбросить с себя наваждение и, кажется у меня это выходит. Открыв глаза, я вижу, как тяжело вздымается грудь Мышки, блестящие серые глаза и растрепанные волосы. В комнате становится нестерпимо жарко и пахнет лавандой.
Я чувствую, как мое тело напрягается, стоит Мышке обнять меня, зарываясь руками в короткие волосы. Вдруг отчетливо ощущаю возникшее желание. Оно проходит через все тело и сосредотачивается между ног. Мышка целует губы и саднящие щеки, смещаясь все ниже, снимает с меня свитер. Она прокладывает дорожку из поцелуев от основания шеи к груди, а дойдя до середины останавливается.
Облизнув пересохшие губы, я беру инициативу в свои руки. На расстегивание мелких пуговичек надетой на ней рубашки у меня не хватает терпения и со звоном они катятся по всем горизонтальным поверхностям, и разбрызгивая жидкость падают в стакан с виски. Стянув рубашку, я оставляю её в одном кружевном белье. Схватив Мышку за горло заставляю её встать и буквально впечатываю в дверцу стоящего напротив холодильника. Девушка шипит от боли, хватает ртом воздуха, которого становится все меньше. Но алкоголь в крови говорит, что сегодня все будет так как хочется мне: жестоко и жестко.
Отпускаю её горло, завожу её руки за голову и крепко прижимаю поврежденными пальцами. Отодвигаю край кружевного лифчика и касаюсь губами её ключиц. Мышка шипит – раскроила руку о какой-то острый магнит на дверце, - но совсем скоро это шипение переходит в стоны. Едва уловимые, когда я оставляю красные отметины на бледной коже, и переходящие в пошлые, нескрываемые и возбуждающие, когда обхватываю губами сосок, касаясь его языком.
Она извивается, пытаясь потереться промежностью о мою ногу. Здоровой рукой прохожусь по бокам, спускаясь к кромке трусов. Легонько обвожу выступающие косточки, параллельно впиваясь жадным поцелуем в покрасневшие губы. Пальцы скользят под её нижнее белье, начиная массировать клитор. Мышка смотрит на меня подернувшимся желанием взглядом, с её губ срываются стоны вперемешку с проклятьями и просьбами. Получаю какое-то садистское наслаждение от всего этого. Виски прожигает вены, желание распаляет жар внизу живота.
За окном раздается душераздирающий вопль, и я отвлекаюсь от её тела. И прежде чем я могу хоть как-то отреагировать, Мышка ловко выворачивается и вот уже я оказываюсь лежащим на столе, с заведёнными и крепко зафиксированными руками. Под спиной растекается виски, тело плавится от горячих поцелуев, покрывающих кожу. Мышка обводит языком каждый синяк, особое внимание уделяя ключицам. С удивлением осознаю, что пошлые стоны, разрывающие тишину, срываются с моих губ. Удовольствие тоненькой струйкой растекается по всему телу. Безумие, проникшее в кровь с алкоголем, опустошает голову и выключает здравый смысл. Все ощущения концентрируются внизу живота, где между моих ног оказывается её колено. Несколько движений и я теряю ориентацию во времени и пространстве. Есть только чужое горячее тело и наслаждение, накрывающее с головой.
Мышка кончает через несколько секунд и отстраняется, обессиленно сползая на пол по дверце холодильника. Собирая все углы оказываюсь рядом с ней. В голове пустота, по телу распространяется приятная тяжесть и тянет в сон. Отсчитывают секунды, падающие со стола в натекшую под столом лужу, капельки виски.
- И все-таки, кто это сделал? –тяжело дыша спрашивает Мышка, поправляя выбившиеся из «хвоста» пряди.
У меня едва хватает сил и сознания проворчать что-то невразумительное, в котором она все-таки разобрала «мама».
- Из-за неё? – в руках Мышки оказалась та самая, заляпанная воском и побывавшая сегодня в виски фотография, которую, я, видимо, машинально положил в карман. – А она красивая.
Но этого я уже не слышал – я провалился в глубокий алкогольный сон без снов.
Примечания:
*рокс - бокал для виски, шот - рюмка для водки